I

Как по мне, в походе к психологу самый классный момент наступает, когда договариваешься о дате и времени первого сеанса: как бы ни было тяжело, сразу становится полегче. От тебя больше ничего не зависит, шестеренки начали раскручиваться, теперь можно просто довериться профессионалу и надеяться, что там разберутся.

Мне повезло: действительно, там разобрались. Я пришел с головой-скороваркой, из которой во все стороны яростно хлестал пар, и получил моментальную помощь: объяснение, что нужно перестать запихивать пар обратно под крышку и методы, помогающие по-настоящему выпускать его наружу. Работать начало первое же выученное мною у Ольги упражнение: в момент ярости нужно было представлять своего двойника, имеющего право выражать гнев любым способом. Двойник был буен: кромсал людей, заливал улицы напалмом и всячески срывался с катушек. Воображаемая кровь капала, выдуманный асфальт остывал, мне становилось легче.

На занятиях Ольга помогала мне приоткрыть мои внутренние запертые шкафы и посмотреть в хранящиеся там закрытые коробки. Хотелось бы обнаружить там фигурки прекрасных сильных рыцарей на белых конях, но все места были заняты безвольными детьми, агрессивными надзирателями и тайными садистами. Мне было неожиданно, стыдно и страшно их встретить, но я доверял своему психологу — и не прятал найденные фигуры обратно в шкафы, а рассматривал и привыкал к их виду. Я слушал объяснения, откуда берутся эти ребята, почему их появление абсолютно естественно и как перестать бегать от этого зоопарка и научиться с ним жить.

К концу курса наступила полная победа: меня отпустило, депрессия прошла. Новые клапаны на скороварке работали — голова перестала быть источником проблем и грела радостным оптимистичным теплом. Вокруг меня была та же Москва, но я видел на ее месте простирающиеся новые земли. Я ходил по улицам и напевал.

Я стал радостен и здоров, сбросил десяток лишних килограммов и начал нравиться себе. Я пришел в порядок, и даже прошел немного дальше: пытался спасти всех знакомых, советуя им при первом же удобном случае ходить к психологу. Мне нравилось вдохновлять людей на подвиги. Я вылавливал людей с невеселыми лицами и уговаривал нытиков сделать со своей жизнью хоть что-нибудь. Иногда мысленно я улавливал легкий скороварочный свист на грани слышимости, но надеялся, что это неважно и все будет хорошо.

II

Через три месяца я снова переживал депрессию. С утра просыпаешься и ждешь неотвратимого ожога. И он тут как тут: первый за день приступ мрачняка приходит уже через пять секунд. И весь день до вечера занят калейдоскопом: приступы апатии, буйное возбуждение, истерика, унылое настроение, и так до самого сна. Новые клапаны не справились. Я был окружен свистящим паром.

Мне было стыдно за то, что я изменился недостаточно сильно. И еще за то, что, возможно, придется вернуться к психологу опять в разобранном состоянии. И еще было страшно: вдруг из этого состояния мне не выбраться никогда. Ну окей, я начну снова, или вообще поменяю метод и найду еще что-нибудь действенное, поверю, что все в порядке, но ведь нет гарантии, что снова не будет провала. Выходило, что обнадеживаться нельзя, и выхода нет.

А еще я чувствовал вину за то, что поверил в собственное спокойствие и решимость настолько, что рассказывал про них другим. В голову лезли примеры облажавшихся чуваков — типа автора бестселлера про приемы сохранения брака, осужденного на 25 лет за убийство жены. Сознание подсовывало образы людей, которые насмешливо шептались за моей спиной. Карающие образы были беспощадны, но в итоге это мне и помогло.

Давление стыда перед воображаемыми надзирателями нарастало с каждым днем, и в какой-то момент стало сильнее давления вины перед Ольгой. В момент очередного приступа истерики я отчетливо вспомнил, что еще несколько месяцев назад, в момент ясной головы, доверял ей, и подумал, что может быть она все-таки не будет меня осуждать за первую неудачу. Я решил записаться на следующий курс и написал ей снова.

И когда через несколько месяцев после окончания второго курса все стало хорошо, а потом снова пошел пар, я написал ей снова. И через несколько месяцев — снова. И через несколько месяцев — снова. И через несколько месяцев — снова. И через несколько месяцев — снова. И через несколько месяцев — снова. И через несколько месяцев — снова.

Сначала курсы состояли из цикла частых встреч в кабинете у психолога, но со временем сильно поменялись: число встреч в курсе сократилось до четырех-пяти, очные сеансы проходили реже, иногда по скайпу, зато в перерывах я делал много домашек — записывал ощущения, писал отчеты, выстраивал систему самостоятельных тренировок. От курса к курсу я ставил все более глубокие цели: если на первом курсе я хотел научиться быстрым приемам психологической самообороны, то на восьмом — научиться спокойно относиться к собственным ошибкам, а на десятом — исправить негативный сценарий, передающийся в семье по наследству.

Сейчас я знаю, что аргумент страха «не получилось в первый раз, не получится и потом» ложный — он не учитывает то, что от попытки к попытке ты меняешься, и спустя полгода подходишь к снаряду повзрослевшим и с новым опытом. Сумма опытов складывается в новое качество вне зависимости от твоих представлений и желаний. И когда ты видишь небольшие изменения, и все ждешь и ждешь огромного скачка, а он не происходит, то все, что тебе нужно делать — снова попрощаться с надеждой, и опять идти к снаряду. И потом однажды — бац — все складывается, даже если ты этого уже не ждешь. Просто внезапно понимаешь, что уже пора ложиться спать, а ожогов не было весь день. И вообще пар вокруг тебя больше не собирается — его сразу уносит свежий ветер, который дует в своей голове.

Я вижу, что теперь во внутреннем шкафу другие фигурки. На последнем курсе Ольга сказала, что кризис прошел — меня перестало волновать исправление состояния, и начали занимать, как развиваться дальше. Я не знаю, напишу ли ей снова с просьбой устроить курс: надеюсь, что нет. Но даже если да, ничего страшного. Я уже знаю, что иногда так бывает, что нужен еще один подход. И потом еще восемь.