Перекалибровка. Искажение
У меня была проблема: я слишком легко выходил из себя.
От родительских телефонных замечаний я мгновенно загорался и долго-долго горел. Когда слышал о чужих победах — стыдился своей никчемности. Если заказчик указывал на недоработки, испытывал сильнейший гнев, а за ним — удары вины.
Я пытался выйти из-под давления: по полгода не звонил маме, игнорировал френдленты и не встречался с коллегами, старался общаться с заказчиками как можно реже. Это не помогало. Ты видишь, как кто-то ругается по телефону с родителями, и вспоминаешь о своем таком же разговоре, и о том, как он тогда закончился. Или прохожий пялится в новый смартфон, а тебя жжет: вон, люди делают настоящий дизайн, а ты? Да и тяжело не ездить на встречи, когда работаешь арт-директором. Защита моя по-прежнему была дырявой, каждый день несколько раз прилетало. Поэтому когда я попал к психологу, первым делом попросил научить меня защищаться от пробивающих ударов.
Уже через несколько занятий мне сильно полегчало. Я стал проще относиться к семейным разговорам, начал почитывать других дизайнеров и спокойнее переживать переделывание работы.
Появилось ощущение, что моя подводная лодка вынырнула пулей наверх, к солнцу. Я попрощался с психологом и следующие месяца полтора провел на волнах в великолепном настроении. Пробоины были закрыты. Я открыл люк с табличкой «Выход», вылез на палубу и грелся под теплыми лучами.
Потом внезапно выскочила первая заклепка: я обнаружил себя кричащим. Затем вторая: я поймал себя на мыслях о том, что надо бросать работу, потому что не справляюсь. Дальше все становилось хуже, корпус лодки постоянно заливало гневом, виной и депрессией. Я надеялся, что все вернется и я выплыву, но в итоге дырявое корыто снова ушло на дно.
И вот ты опять на дне. И опять слишком легко выходишь из себя. Бесишься от маминых слов. Стыдишься, что новый логотип сделал кто-то другой, а не ты. Получаешь письмо заказчика о том, что он не принимает дизайн, берешь ноутбук и с размаху бьешь им о дверной косяк. Ноутбучный экран раскалывается пополам, но вполне себе работает, только на нем навсегда остается вертикальная полоска. И эта полоска будет тебе уроком несколько следующих лет.
Но есть отличие. Ты побывал наверху. И теперь знаешь, что там ранящие удары не казались такими большими. И что, похоже, они выглядят огромными лишь потому, что ты смотришь на них из-под воды дурного настроения, а она чудовищно искажает действительность.
Ты не можешь перестать видеть все искаженным: сколько не говори себе, что в реальности ничего страшного не происходит, но когда на месте пришедшей эсэмэски тебе мерещится кромешный ад, слова не работают. Ты не помнишь, что ты делал, чтобы смотреть на мир по-другому, и даже не помнишь, как эта эсэмэска тогда бы выглядела.
Но зато ты теперь помнишь, что там, вверху-вверху, далеко-далеко над головой, во время крушения, от тебя осталась болтаться на воде маленькая светящаяся табличка со словом «Выход». И пусть до тебя даже не долетает ее свет, но ты успел тогда перекалиброваться, и знаешь, что она там. И тебе теперь надо туда вернуться.
У тебя есть одна вещь с поверхности — перекалибровка: крошечное воспоминание о том, что выход есть и ты его видел. И у тебя есть вторая вещь со дна — знание о существовании искажения.
И эти две вещи навсегда с тобой. А значит, в следующей попытке выплыть наверх твои шансы могут быть чуть лучше.