О книге Марка Чангизи

Революция в зрении. Что, как и почему мы видим на самом деле

Mark Changizi. The Vision Revolution. How the Latest Research Overturns Everything We Thought We Knew About Human Vision

Как современные исследования меняют представление о зрении.

Очень круто про то, откуда у людей берется цветовое зрение (автора не устраивает теория про глаза-нужны-чтобы-различать-спелые-фрукты) и почему его нет, например, у собак. Как появилось умение смотреть сквозь мелкие предметы и не замечать их (как, например, прямо сейчас вы не замечаете нос), и — сюрприз! — почему расстояние между глазами именно такое.

Круто было прочесть про то, что человеческое тело с его медленной реакцией способно поймать брошенный в лицо мяч только за счет ежесекундного предугадывания будущего и про устройство этого механизма.

Отдельная часть про устройство и классификацию оптических иллюзий. Ну и неожиданная, но, похоже, стройная теория про то, откуда могла взяться форма букв.

Купить книгу можно в Литресе, Озоне или Амазоне.

Заметки на память

Вступление

О том, что не бывает слова для названия цвета собственной кожи

Об иллюзии собственной нормальности

О связи цветового зрения с цветом кожи

О том, почему у приматов, лишенных цветового зрения, морды покрыты шерстью

О том, почему у человека такое расстояние между глазами

Введение. Естественно, и даже сверх того

В фильме «Неуязвимый» М. Найта Шьямалана злодей Элайджа Прайс говорит: «Многим людям трудно поверить, что и в них самих, и в других кроются экстраординарные способности». Положительный герой картины Дэвид Данн действительно не подозревает ни о том, что обладает необычайной силой, ни о невозможности причинить ему какой-либо физический вред (кроме как утопить), ни о своей способности предчувствовать недоброе. Если бы отрицательный персонаж фильма не открыл Данну глаза, тот мог бы прожить всю жизнь так, что никто, в том числе он сам, не узнал бы о его сверхспособностях.

На первый взгляд удивительно, почему Данн оставался в неведении относительно своих дарований. Ну как он, работая охранником, ежедневно пользовался своим умением распознавать зло — и умудрялся этого не замечать? Однако большая доля наших способностей, сверхъестественных и не очень, именно такова. Например, простое умение стоять на ногах требует сложных вычислений, которые мы проделываем, не отдавая себе в том отчета. Сложные механизмы наподобие Дэвида Данна и нас с вами функционируют лишь потому, что обладают невероятным количеством способностей, действующих сообща, но в каждый момент времени мы осознаем только немногие из них. Естественный отбор позаботился о том, чтобы наше драгоценное сознание применялось лишь там, где оно нужнее всего, а все остальное заставил работать скрытно.

Непроизвольные процессы, происходящие у нас в организме, редко сообщают нам о своих целях. Печень еще никому никогда не призналась, что ее назначение — обезвреживать токсины, и инструкция к ней тоже не прилагается. Нейрохирургам пока что не удалось обнаружить какой-либо участок мозга с этикеткой вроде: «Для предвидения будущего. Не удалять без предварительной консультации с врачом или священником». Функции нашего организма выполняются плотью без ярлыков, и ни один, даже самый фантастический, прибор не позволит нам напрямую «считывать» их в лаборатории.

Что же касается способностей, то их выявить и того труднее, потому что они проявляются в полной мере только там, где они нам нужны, и только тогда, когда они нам нужны. Наши способности формировались естественным отбором в течение миллионов лет для того, чтобы помогать нам выживать и размножаться в естественных условиях. И понять их без знания окружения, в котором они возникли, так же невозможно, как невозможно понять степлер, не зная, что такое бумага.

Итак, разглядеть собственные сверхспособности, посмотрев внутрь себя, невозможно. Их не увидишь в микроскоп. И не поймешь, даже изучив в лаборатории все закоулки лежащего перед тобой куска мяса. А вот если обратить взор наружу, на естественную среду обитания, — то тогда другое дело. К счастью, у нас есть способы узнать, на что мы действительно способны. Применяя научный подход, мы можем выдвинуть гипотезу насчет предназначения той или иной биологической структуры (предположить, каковы ее способности), а потом проверить эту гипотезу и вытекающие из нее прогнозы. Прогнозы могут касаться, например, вопроса о том, как данные способности изменятся в зависимости от местообитания, какими другими признаками должно отличаться животное, обладающее данными способностями, и даже о том, как данная биологическая структура выглядела бы, будь она специально, осознанно разработана для выполнения своих предполагаемых задач. Вот как мы, ученые, выявляем скрытые способности изучаемых объектов.

Именно этим и собирается заняться данный ученый в данной книге — выявлением способностей. Точнее, сверх способностей. А еще точнее, сверхспособностей, связанных со зрением, — в общей сложности четырех, по одной на каждый из основных аспектов зрения: цветность, бинокулярность, распознавание движения и объектов. Если выражаться языком супергероев, это телепатия, предвидение, спиритизм ирентгеновское зрение. Сейчас вы, вероятно, думаете: «Откуда у нас взяться этим способностям? Автор, предполагающий такое, наверняка чокнутый». Позвольте сразу же вас успокоить: в этой книге не будет рассказов о сверхъестественном. Да, я в самом деле утверждаю, что мы обладаем четырьмя этими сверхспособностями, но обеспечиваются они нашим телом и мозгом, безо всяких таинственных сил, волшебства и мошенничества. Поверьте, я зануда, упертый ученый сухарь, который раздражается, когда по какому-нибудьнаучно-популярному кабельному каналу показывают передачу о призраках, мистике и тому подобной чепухе.

Но почему же тогда я пишу о сверхспособностях? Кто-то, вероятно, скажет, что, дескать, нет волшебства — нет и сверхспособностей. Может, и так. Но я склонен утверждать, что волшебства нет, а вот сверхспособности существуют. Я называю четыре названные способности сверхспособностями, потому что их обычно приписывают сказочным персонажам. Считается, что мы, простые смертные, ими обделены.

То, что мы обладаем зрительными сверхспособностями и никто из нас о них не догадывается, — одна из причин, почему я думаю, что данная книга доставит вам удовольствие. В конце концов, сверхспособности — это весело. С этим не поспоришь. Но речь в книге пойдет не только о них. Каждая из этих четырех сверхспособностей является верхушкой одного из айсбергов, а под поверхностью скрывается глобальный вопрос, касающийся нашей с вами природы. Настоящая цель моей книги — дать ответы на вопросы «почему». Почему мы видим в цвете? Почему наши глаза направлены вперед? Почему они иногда нас обманывают? Почему буквы имеют именно такую форму?

Но, скажите на милость, какая может быть связь между этими серьезными научными вопросами и сверхспособностями? Мне бы не хотелось выдавать все ответы разом, но в качестве приманки могу дать несколько подсказок. Свое цветовое зрение мы используем для того, чтобы видеть человеческую кожу, и благодаря этому способны оценить эмоциональное состояние друзей или недругов (телепатия). Наши глаза направлены вперед, и потому мы можем видеть сквозь предметы, будь то собственные носы или хаос из окружающих нас объектов (рентгеновское зрение). Зрительные иллюзии возникают оттого, что наш мозг вместо того, чтобы как следует распознавать настоящее, пытается выстроить картину будущего (предвидение). Ну и, наконец, буквы эволюционировали на протяжении веков так, чтобы их форма напоминала природные объекты, потому что природные объекты мы приспособлены видеть лучше всего. А буквы позволяют нам беспрепятственно читать мысли как живых, так и… умерших (спиритизм).

Хотя все эти сверхвозможности связаны со способностью видеть, по большей части они — следствие работы головного мозга и его эволюции. Половина нашего мозга специализируется на вычислениях, необходимых для зрительного восприятия, так что если вы изучаете мозг, то примерно половину своих усилий вам придется посвятить проблемам зрения (пренебрегая слухом и обонянием, вы упустите существенно меньше). Причем не только мозг человека является «наполовину визуальным». Наша зрительная система изучена гораздо лучше остальных. Целое столетие исследователи в области так называемой психофизики зрения занимались картированием взаимосвязи между зрительными стимулами, возникающими перед глазом, и их восприятием, формирующимся «позади» его, в головном мозге. Десятилетиями Джон Оллмен, Джон Каас, Дэвид ван Эссен и другие ученые составляли карту зрительной коры мозга приматов, а множество других исследователей детально описывало и функциональную специализацию каждой области этой карты, и действующие там механизмы.

Кроме того, для ответов на вопросы, относящиеся к мозгу, необходимо понимание его эволюции и природных условий, в которых она по большей части происходила. Опять-таки, в случае зрения мы располагаем значительно более ясной картиной, чем в случае других наших чувств, мышления или поведения. Примерно половина нашего мозга обслуживает зрение. Гораздо больше половины хорошо изученныхобластей мозга так или иначе связаны со зрением, и это неизбежно делает зрение краеугольным камнем любой хоть сколько-нибудь стоящей попытки разобраться в том, как работает мозг.

Ну, а кто же я такой, помимо того что я зануда, сухарь и подписчик кабельного телевидения? Я нейробиолог-теоретик, иными словами, я использую свое образование в области физики и математики, чтобы предлагать и проверять теории в области нейронаук. Если конкретнее, то я интересуюсь функциями и устройством мозга, организма, а также поведением и восприятием. В биологии и нейронауках меня увлекает то, почему все устроено именно так, а не иначе, а не то, как все на самом деле работает. Если вы опишете мне все механизмы в мозге, лежащие в основе нашего восприятия цвета, я все равно не перестану задаваться более важным для меня вопросом: «Почему в процессе эволюции у нас вообще выработались механизмы, осуществляющие такое восприятие?» Этот вопрос направлен на выяснение конечной причины, почему мы такие, какие мы есть, а не непосредственных причин (заставляющих мои глаза тускнеть от скуки). Чтобы попытаться найти ответы на такие «почему», мне пришлось также изучать эволюцию, потому что только зная ее закономерности, а также условия окружающей среды, в которых формировался тот или иной признак (скажем, цветовое зрение), можно прийти к ответу. Полагаю, это делает меня эволюционным нейробиологом-теоретиком. Вот почему эта книга не только посвящена четырем новым идеям в науке о зрении, но и делает упор на «эволюционное», а не на «революционное».

Но довольно предисловий. Давайте двигаться вперед. Или лучше, как советовала группа «Пятое измерение», «вверх, ввысь и вдаль!»

О том, что не бывает слова для названия цвета собственной кожи

...по­чему же у нас воз­никло цве­товое зре­ние? Не­дав­но по­лучен­ные дан­ные на­водят на мысль, что при­чина дол­жна быть как-то свя­зана с ко­жей. Но, учи­тывая не­ин­те­рес­ную рас­цвет­ку на­ших тел, та­кое за­яв­ле­ние дол­жно быть сра­зу же вос­при­нято в шты­ки: цве­товое зре­ние на то и цве­товое, что­бы ви­деть цвет­ные объ­ек­ты. Зву­чит убе­дитель­но, и имен­но по­это­му в те­чение при­мер­но ста лет до­мини­ру­ющей бы­ла дру­гая ги­поте­за <...>, ко­торая гла­сит: цве­товое зре­ние по­яви­лось для до­быва­ния пи­щи, пос­коль­ку оно поз­во­ля­ет раз­гля­деть пло­ды на фо­не лис­твы. Не так дав­но ан­тро­поло­ги <...> пред­по­ложи­ли, что цве­товое зре­ние из­на­чаль­но пред­назна­чалось для то­го, что­бы рас­позна­вать мо­лодые, съ­едоб­ные листья, от­ли­ча­ющи­еся по цве­ту. Цве­товое зре­ние нуж­но, что­бы ви­деть цвет­ные пред­ме­ты, а раз ко­жа не цвет­ная, то и цве­товое зре­ние не мог­ло воз­никнуть ра­ди нее. Де­ло зак­ры­то.

Но ес­ли цве­та нуж­ны нам не для то­го, что­бы ви­деть ко­жу, по­чему мы так оза­боче­ны тем, что­бы рас­цве­чивать на­ши те­ла и ли­ца?

Что­бы про­демонс­три­ровать, до ка­кой сте­пени мы, лю­ди, лю­бим се­бя ук­ра­шать, я изу­чил цве­та, встре­ча­ющи­еся у 1813 пред­ме­тов за­пад­но­ев­ро­пей­ской одеж­ды из кни­ги Огюс­та Ра­сине «Пол­ноцвет­ный ат­лас ис­то­рии за­пад­но­го кос­тю­ма: 92 раз­во­рота с изоб­ра­жени­ем бо­лее 950 под­линных оде­яний от сред­них ве­ков до 1800 го­да». На­ибо­лее час­то встре­ча­ющим­ся цве­том ока­зал­ся крас­ный (20% слу­ча­ев), за ним шли си­ний, бе­лый и зе­леный. Цве­та, бо­лее или ме­нее по­падав­шие в спектр от­тенков че­лове­чес­кой ко­жи, встре­тились в 8% слу­ча­ев. <...> поч­ти все ма­тери­алы, ис­поль­зо­вав­ши­еся для из­го­тов­ле­ния одеж­ды, име­ли цвет, весь­ма да­лекий от те­лес­но­го. Мил­ли­оны лет уб­ранс­тво на­шего те­ла сво­дилось к ес­тес­твен­ным, скуч­ным от­тенкам ко­жи и шер­сти, и ед­ва толь­ко на­учив­шись ук­ра­шать се­бя, мы пер­вым де­лом рас­цве­тились от го­ловы до пят! Та­ким об­ра­зом, то, по­чему мы пред­по­чита­ем ви­деть кра­соч­ную одеж­ду вмес­то не столь кра­соч­ной ко­жи, так и ос­та­ет­ся за­гад­кой.

Ес­ли толь­ко... на­ша ко­жа не так бес­цвет­на, как я пы­тал­ся тут это пред­ста­вить. Ко­жа из­менчи­ва. По­мимо сво­их тер­мо­регу­лятор­ных, элас­ти­чес­ких и во­до­от­талки­ва­ющих ка­честв ко­жа об­ла­да­ет по­рази­тель­ны­ми, поч­ти вол­шебны­ми, цве­товы­ми свой­ства­ми, ко­торые не все по­ка еще по­нима­ют и осоз­на­ют. Ко­жа уме­ет ста­новить­ся цвет­ной. И не прос­то цвет­ной: она, не­зави­симо от ра­совой при­над­лежнос­ти ее об­ла­дате­ля, спо­соб­на при­нимать лю­бой воз­можный от­те­нок (как это воз­можно, я объ­яс­ню да­лее). По­нима­ние цве­товых осо­бен­ностей ко­жи — это ключ к по­нима­нию то­го, что цве­товое зре­ние ис­ходно пред­назна­чалось, что­бы ви­деть имен­но ко­жу (хо­тя по­пут­но оно мог­ло ока­зать­ся по­лез­ным и для на­хож­де­ния пло­дов или листь­ев) и, в час­тнос­ти, что­бы «счи­тывать» нас­тро­ения, эмо­ции и про­чие фи­зи­оло­гичес­кие сос­то­яния.

...Отсутствие подходящего слова для цвета собственного тела не является чертой исключительно английского языка. Похоже, с этой проблемой сталкиваются все. Данные, накопленные за последние пятьдесят лет, говорят о том, что все люди видят одни и те же цвета и что во всем мире языки упорядочивают цветовое пространство одним и тем же способом...

...Однако именование оттенков нашей кожи требует куда большей натяжки. У людей нет единого мнения насчет того, какой термин здесь лучше применить. Например, из восемнадцати опрошенных Бойнтоном респондентов, которых попросили дать название самой неудобной для классификации разновидности «телесного» оттенка, пятеро ответили: «персиковый», четверо — «желтоватый» (tan), трое — «коричневый», трое — «лососевый», двое — «оранжевый», один — «розовый». Отсюда видно, что цветовая гамма, характерная для человеческой кожи, пересекается со спектром оттенков, не имеющих адекватного наименования в языке...

...Вернемся к упомянутому мной наблюдению: цвет своей кожи мы воспринимаем иначе, чем все остальные цвета, чем даже белый. Какой в этом смысл? Проведем аналогию со вкусом. Какой вкус у вашей слюны? Никакого: она не имеет вкуса. Несомненно, то же касается запаха вашего носа — он ничем не пахнет. Точно так же нам кажется, будто наша кожа не имеет какой-то определенной температуры. Наш организм «настроен» так, чтобы он воспринимал отклонения от нормы: вот почему в трех приведенных примерах мы не предрасположены ощущать ярко выраженные вкус, запах и температуру. Но заметьте: стоит химическому составу содержимого вашей ротовой полости хоть чуточку измениться, как вы сразу же это почувствуете. Отсутствие «фонового» вкуса у слюны делает вас восприимчивее ко вкусу всего остального. То же можно сказать по поводу запахов и температуры. Задумывались ли вы когда-нибудь, насколько поразительна ваша способность определить при помощи руки, что у человека жар. И это чувствуете не только вы: сам больной тоже ощущает себя горячим, хотя он на какой-нибудь градус теплее вас! Этой невероятной чувствительностью к температурным колебаниям мы не в последнюю очередь обязаны тому, что нормальную температуру мы не воспринимаем никак. То, что мы на самом деле ощущаем, представляет собой разницу между ничем и чем-то.

Если так, то кажущаяся «бесцветность» нашей кожи относится к тому же ряду явлений, что и отсутствие у собственного организма вкуса, запаха и температуры. Наша система восприятия цвета откалибрована так, что цвет кожи представляет собой нуль, начало координат, и это позволяет нам четче ощущать отклонения от нуля, то есть от данного исходного цвета. Мы способны воспринимать ничтожнейшие отклонения от «нулевого» вкуса слюны (чтобы почувствовать вкус соли, нам достаточно нескольких молекул) и самые незначительные отклонения от нормальной температуры своего тела. Точно так же наша склонность не замечать цвет собственной кожи в совокупности с неспособностью назвать его наводит на мысль, что цветовое зрение имеется у нас для того, чтобы улавливать колебания цвета кожи относительно нормального, «нулевого» значения...

Карточка №8

Об иллюзии собственной нормальности

...Иноп­ла­нетя­нин, при­летев­ший нас на­вес­тить, при­шел бы в за­меша­тель­ство, уз­нав, нас­коль­ко раз­ной счи­та­ют свою ко­жу лю­ди бе­лой и чер­ной рас, в то вре­мя как ее спектр от­ра­жения у тех и у дру­гих прак­ти­чес­ки иден­ти­чен. Впро­чем, уди­вил­ся бы он и то­му, что ко­жа, име­ющая тем­пе­рату­ру 100 °F, ка­жет­ся нам го­рячей, ведь 98,6° и 100°, в сущ­ности, од­но и то же.

Та­ким об­ра­зом, в том фак­те, что, го­воря о дру­гих ра­сах, лю­ди опе­риру­ют цве­товы­ми по­няти­ями, нет ни­чего та­инс­твен­но­го. Это пол­ностью сог­ла­су­ет­ся с пред­по­ложе­ни­ем, что на­ше цве­товое зре­ние сфор­ми­рова­лось за­тем, что­бы за­мечать от­ли­чия от ис­ходно­го, стан­дар­тно­го цве­та. Дан­ный стан­дарт, ко­торым яв­ля­ет­ся на­ша ко­жа, не под­да­ет­ся клас­си­фика­ции: она ка­жет­ся бес­цвет­ной. Од­на­ко лю­бая ко­жа, ко­торая хоть чуть-чуть от­ли­ча­ет­ся от на­шей, ка­жет­ся нам име­ющей впол­не оп­ре­делен­ную ок­раску.

У от­тенков ко­жи мно­го об­ще­го с ак­центом в ре­чи. Ка­кой у вас ак­цент? Пра­виль­ный от­вет та­ков: по ва­шему мне­нию, вы раз­го­вари­ва­ете без ак­цента, а лю­ди из дру­гих об­ластей и стран — с ак­центом. Это свя­зано с тем, что мы прис­по­соби­лись тон­ко рас­позна­вать го­лоса лю­дей, раз­го­вари­ва­ющих с тем же ак­центом, что и мы (ес­ли угод­но — раз­го­вари­ва­ющих, как и мы, без ак­центом). Мы раз­ли­ча­ем как го­лоса, при­над­ле­жащие раз­ным лю­дям, так и мо­дуля­ции го­лоса од­но­го и то­го же ин­ди­вида. Од­ним из пос­ледс­твий это­го яв­ля­ет­ся то, что на­ша собс­твен­ная и ти­пич­ная для на­шего ок­ру­жения речь ка­жет­ся нам не име­ющей ак­цента, но да­же нич­тожные от­кло­нения от это­го стан­дарта вос­при­нима­ют­ся на­ми как ак­центы (сель­ский, го­род­ской, бос­тон­ский, нью-й­орк­ский, ан­глий­ский, ир­ланд­ский, не­мец­кий, ла­тино­аме­рикан­ский и так да­лее). Вот по­чему лю­дей, раз­го­вари­ва­ющих с ак­центом, нам слож­нее раз­ли­чить по го­лосу. Так­же в ин­то­наци­ях со­бесед­ни­ка, го­воря­щего с ак­центом, нам бы­ва­ет труд­но рас­слы­шать эмо­ци­ональ­ные от­тенки.

Ра­нее, рас­суждая о том, как мы вос­при­нима­ем цвет сво­ей ко­жи, я под­ра­зуме­вал, что у вас и у ва­шего ок­ру­жения он при­мер­но оди­наков. Боль­шую часть на­шей эво­люци­он­ной ис­то­рии де­ло на­вер­ня­ка так и об­сто­яло, да и се­год­ня боль­шинс­тво лю­дей рас­тет и жи­вет сре­ди тех, у ко­го ко­жа од­но­го с ни­ми цве­та. Но это от­нюдь не пра­вило. Пред­ста­вите­ли эт­ни­чес­ко­го мень­шинс­тва мо­гут об­на­ружить, что их ко­жа име­ет иной от­те­нок, не­жели у ок­ру­жа­ющих, и не ис­клю­чено, что это сдви­нет их “цве­товое на­чало ко­ор­ди­нат” в сто­рону от цве­та их собс­твен­ной ко­жи. А ес­ли так, то впол­не воз­можно, что они бу­дут вос­при­нимать свою ко­жу как цвет­ную. Нап­ри­мер, жи­вуще­му в США аф­ро­аме­рикан­цу его ко­жа мо­жет ка­зать­ся ин­тенсив­но ок­ра­шен­ной, по­тому что об­ще­аме­рикан­ский стан­дарт цве­та ко­жи бли­зок к ев­ро­пе­оид­но­му. Точ­но так же че­ловек с юж­ным вы­гово­ром, пе­ре­ехав в Нью-Й­орк, воз­можно, нач­нет за­мечать у се­бя ак­цент, пос­коль­ку из­ме­нил­ся ре­чевой эта­лон сре­ды.

На­ше вос­при­ятие цве­товых раз­ли­чий меж­ду ра­сами об­ма­ныва­ет нас и по­тен­ци­аль­но мо­жет быть од­ним из ис­точни­ков ра­сиз­ма. На са­мом де­ле су­щес­тву­ет по мень­шей ме­ре три от­дель­ных (хо­тя и вза­имос­вя­зан­ных) заб­лужде­ния нас­чет цве­та ко­жи у раз­ных рас. Что­бы луч­ше по­нять, в чем суть этих заб­лужде­ний, по­лез­но про­дол­жить ана­логию с тем­пе­рату­рой.

Во-пер­вых, как я от­ме­тил, 98,6 °F не ка­жут­ся нам ни хо­лод­ны­ми, ни го­рячи­ми, од­на­ко 100° мы уже вос­при­нима­ем как жар. Ины­ми сло­вами, од­на из этих двух тем­пе­ратур на­ходит­ся для нас вне ка­тего­рий го­ряче­го и хо­лод­но­го, в то вре­мя как вто­рая от­но­сит­ся к чет­ко раз­ли­чимой ка­тего­рии (к го­ряче­му). И это — заб­лужде­ние, пос­коль­ку с точ­ки зре­ния фи­зики меж­ду дву­мя эти­ми тем­пе­рату­рами нет прин­ци­пи­аль­ной раз­ни­цы. По­доб­ная же ил­лю­зия име­ет мес­то и в слу­чае с ко­жей: собс­твен­ная ко­жа ка­жет­ся нам бес­цвет­ной, а ко­жа пред­ста­вите­лей дру­гих рас — ин­тенсив­но ок­ра­шен­ной. И это то­же заб­лужде­ние, пос­коль­ку на са­мом де­ле ва­ша ко­жа ок­ра­шена не силь­нее и не сла­бее, чем чья-ли­бо еще: нет объ­ек­тивных при­чин счи­тать бес­цвет­ной имен­но ее. (Так же, как в дей­стви­тель­нос­ти нет ни­каких ос­но­ваний счи­тать, буд­то мы го­ворим без ак­цента, а жи­тели дру­гих мес­тнос­тей — с ак­центом.)

Вто­рую ил­лю­зию мож­но про­ил­люс­три­ровать тем фак­том, что 98,6 и 100° ка­жут­ся нам чрез­вы­чай­но раз­ны­ми тем­пе­рату­рами, хо­тя объ­ек­тивно эти зна­чения очень близ­ки. Это по­хоже на пер­вую ил­лю­зию, но есть и от­ли­чие: в пер­вом слу­чае речь шла о ка­чес­твен­ном при­сутс­твии или от­сутс­твии вос­при­нима­емо­го приз­на­ка, а здесь мы го­ворим о ко­личес­тве это­го приз­на­ка. Вам ка­жет­ся, что ва­ша ко­жа не­имо­вер­но от­ли­ча­ет­ся по цве­ту от ко­жи лю­дей, при­над­ле­жащих к дру­гим ра­сам, од­на­ко спек­тры от­ра­жения у ко­жи пред­ста­вите­лей раз­ных рас прак­ти­чес­ки иден­тичны и раз­ли­ча­ют­ся не силь­нее, чем 98,6° и 100 °F.

В-треть­их, 102° и 104° ка­жут­ся нам при­мер­но оди­нако­выми зна­чени­ями тем­пе­рату­ры, в то вре­мя как объ­ек­тивно раз­ни­ца меж­ду ни­ми боль­ше, чем меж­ду 98,6° и 100°. То же са­мое спра­вед­ли­во и для цве­та ко­жи: мы склон­ны вос­при­нимать ко­жу пред­ста­вите­лей всех ос­таль­ных рас как при­мер­но оди­нако­вую, хо­тя не­ред­ко она очень за­мет­но раз­ли­ча­ет­ся. Нап­ри­мер, бе­лые вы­ход­цы из Аф­ри­ки спо­соб­ны раз­ли­чить мно­жес­тво от­тенков ко­жи аф­ри­кан­цев, ко­торых обыч­ные ев­ро­пе­оиды на­зыва­ют “чер­но­кожи­ми”. (То же са­мое от­но­сит­ся и к вос­при­ятию ре­чи: мно­гие аме­рикан­цы пу­та­ют ан­глий­ский и авс­тра­лий­ский ак­центы, хо­тя объ­ек­тивно, ве­ро­ят­но, они от­ли­ча­ют­ся друг от дру­га не мень­ше, чем аме­рикан­ский от ан­глий­ско­го.)

Вмес­те эти три ил­лю­зии соз­да­ют оши­боч­ное впе­чат­ле­ние, буд­то дру­гие ра­сы очень силь­но, ка­чес­твен­но от­ли­ча­ют­ся от на­шей и что по срав­не­нию с ней они бо­лее од­но­род­ны. И по­это­му нет ни­чего уди­витель­но­го в том, что мы, лю­ди, склон­ны вос­при­нимать пред­ста­вите­лей дру­гих рас сте­ре­отип­но: на­ши ор­га­ны чувств вво­дят нас в заб­лужде­ние. Од­на­ко ког­да соз­на­ешь, что пал жер­твой ил­лю­зий, про­ще им про­тивос­то­ять.

Карточка №9

О связи цветового зрения с цветом кожи

...есть основания полагать, что главным признаком, по которому шел отбор, сформировавший наше цветовое зрение, было все-таки восприятие цвета кожи. Пищевые предпочтения у приматов очень разнообразны. Одни в основном едят листья, другие в основном плоды, а третьи едят куда больше мяса, чем им следовало бы. Причем среди тех, которые питаются фруктами, разные виды предпочитают плоды различной формы и цвета, а кроме того, цвет самих плодов меняется по мере их созревания. Если бы эволюцию цветового зрения направляла необходимость распознавания пищи, то среди приматов мы бы наблюдали огромное разнообразие его типов. Однако среди тех видов приматов, для которых обладание цветовым зрением — норма (то есть когда им обладают и самцы, и самки), различия в цветовосприятии невелики, несмотря на то, что питаются эти виды совершенно по разному. Абсолютно различный рацион — и при этом одинаковое восприятие цветов!

Однако с точки зрения моей «кожной» гипотезы ничего удивительного в этом нет.

Хотя цвет кожи у приматов может различаться, кровь у них одинаковая. <...> Когда содержание крови в тканях и ее насыщенность кислородом изменяются, у всех приматов, независимо от вида, спектральные показатели кожи отвечают на эти изменения одинаковым образом. Вот поэтому-то все мы, приматы, обладаем одним и тем же типом цветового зрения.

...Как выяснилось, у нашей кожи имеется в некотором роде магическая способность с легкостью приобретать любой возможный оттенок без исключения. Объяснить это странное свойство нам поможет кровь, точнее, два связанных с ней показателя: а) кровоснабжение кожи; б) концентрация кислорода в крови.

...на­ше цве­товое зре­ние воз­никло в от­вет на ес­тес­твен­ные осо­бен­ности ко­жи, а не на­обо­рот. На­ша ко­жа не ме­нялась для то­го, что­бы со­от­ветс­тво­вать на­шим гла­зам, за­то гла­за ме­нялись, что­бы луч­ше ви­деть ко­жу. Спек­траль­ные ее свой­ства ко­леб­лются се­год­ня точ­но так же, как и де­сят­ки мил­ли­онов лет на­зад, ког­да цве­тово­го зре­ния во­об­ще не бы­ло. Воз­никно­вение у при­матов цве­тово­го зре­ния оз­на­чало лишь, что они «ус­та­нови­ли» в гла­за и в го­лов­ной мозг сен­сорное обо­рудо­вание, пред­назна­чен­ное улав­ли­вать из­древ­ле при­сущие ко­же спек­траль­ные ко­леба­ния, вот и все.

Карточка №12

О том, почему у приматов, лишенных цветового зрения, морды покрыты шерстью

...У приматов, обладающих цветовым зрением, <...> на мордах есть оголенные участки, в то время как у приматов, лишенных цветового зрения, морды обычные, звериные, покрытые шерстью. На рисунке изображены типичные представители приматов, не имеющих полноценного цветового зрения в нашем понимании, и они, несомненно, мохнаты. А среди приматов, обладающих цветовым зрением, выделяются два типа. У обезьян Нового Света (рис. аб) цветовым зрением обладают лишь самки. А у обезьян Старого Света, вроде нас с вами (рис. в), и самцы, и самки способны видеть в цвете. У обезьян обеих групп на теле есть безволосые участки. Что касается полуобезьян, то обычно они не имеют цветового зрения и морды их покрыты мехом, однако два их представителя, у которых все-таки есть цветовое зрение, рвут шаблон и оголяют физиономию (два верхних фото на рис. б)

Карточка №18

О том, почему у человека такое расстояние между глазами

...Ког­да жи­вот­но­му дей­стви­тель­но лег­ко ин­спек­ти­ровать те или иные точ­ки ок­ру­жа­юще­го прос­транс­тва? Ког­да об­зор ему нич­то не за­гора­жива­ет. С точ­ки зре­ния эво­люции это обыч­но оз­на­ча­ет от­сутс­твие листь­ев и про­чих по­мех рас­ти­тель­но­го про­ис­хожде­ния. Для крат­кости я бу­ду на­зывать та­кой тип мес­то­оби­тания «без­лис­твен­ным». <...> пред­ставь­те, ка­ково быть мышью в ле­су, где листья не мень­ше, а то и зна­читель­но боль­ше сред­неста­тис­ти­чес­кой мы­ши? В та­ких об­сто­ятель­ствах что ви­дит один глаз, то обыч­но ви­дит и дру­гой. Сле­дова­тель­но, ес­ли в лис­твен­ном мес­то­оби­тании рас­сто­яние меж­ду гла­зами жи­вот­но­го ма­ло по срав­не­нию с раз­ме­ром листь­ев, то наб­лю­дать за ка­кой-ли­бо точ­кой ок­ру­жа­юще­го ми­ра дву­мя гла­зами нем­но­гим луч­ше, чем од­ним.<...>

Де­ло при­нима­ет ин­те­рес­ный обо­рот, ког­да <...> вок­руг пол­но листь­ев, а рас­сто­яние меж­ду гла­зами жи­вот­но­го пре­выша­ет ши­рину лис­та. Та­кую ком­би­нацию фак­то­ров я на­зываю бло­киру­ющей сре­дой. В бло­киру­ющей сре­де вто­рой глаз мо­жет зна­читель­но, да­же вдвое, по­высить шан­сы ус­пешно про­ин­спек­ти­ровать ту или иную точ­ку ок­ру­жа­юще­го ми­ра, и имен­но в этих ус­ло­ви­ях би­ноку­ляр­ное зре­ние при­об­ре­та­ет рен­тге­нов­ские свой­ства, ко­торые да­ют воз­можность смот­реть сквозь по­мехи и ви­деть за де­ревь­ями лес. Ины­ми сло­вами, би­ноку­ляр­ное зре­ние прев­ра­ща­ет­ся в рен­тген, поз­во­ля­ющий жи­вот­но­му ви­деть сквозь ха­ос ок­ру­жа­юще­го ми­ра, толь­ко в том слу­чае ес­ли мир этот пок­рыт лис­твой, а са­мо жи­вот­ное — круп­ное.

Карточка №19

Последние изменения: 17 сентября 2015

Поделиться
Отправить